Речь идет о стремлении решить все ту же проблему, что описана в предыдущем посте. При естественном развитии событий, один социально-экономический уклад сменяет другой, по мере развития технологий. Автономное хозяйство -> товарный капитализм -> социальная платформа ->... Причем эта смена, подозреваю, циклична.
Но, при естественной смене строя, когда старый формат производства проигрывает новому, всегда сохраняются элементы предыдущего строя, и даже элементы строя, предшествующие тому. Потому что всегда есть ниши, где новый прогрессивный строй менее эффективен или комфортен для человека.
Так, даже в позднем Советском Союзе сохранялись элементы рынка (и это притом, что большей частью они были под запретом, что само говорит за себя - они были не изжиты, а запрещены!). Советский Союз существовал в индустриальную эпоху, в которой для полноценного социализма технологии были развиты недостаточно, и не будь жестких запретов, половина экономики была бы рыночной, а то и более половины. Так мало того, в Советском Союзе сохранялись (и прекрасно себя чувствовали!) личные участки земли с картошкой, капусткой и морковкой! То есть, элемент пред-предыдущего экономического уклада. (Отчасти автономное хозяйство было столь эффективно потому, что была искусственно задавлена рыночная часть экономики, но лишь отчасти).
Здесь мы приходим к самой важной особенности марксизма и вообще коммунистической идеи. Сегодня мы можем понять то, что ранее понять было сложно. Потому что ранее, например в начале 20-го века, и тем более в 19-м веке, сутью коммунизма считалась идея построения принципиально новой экономической модели, не-капиталистической, не-товарной экономики, с соответствующими ей социальными отношениями (надстройкой). Потому что вопрос стоял о самой возможности этого, о новизне, которая приковывала к себе внимание. Собственно, и по сей день множество людей не верит в то, что такое вообще возможно. Хотя многие экономисты говорят о конце капитализма и об экономике социальных платформ. И по мере того, как контуры нового строя будут проявляться все отчетливее, вопрос "будет - не будет" начнет терять актуальность.
(Не говоря уже о том, что еще СССР показал принципиальную возможность построения социализма. И все его экономические проблемы, с которыми он столкнулся, и которые апологеты рынка считают показателями недееспособности самой идеи - на самом деле являются показателями ее дееспособности. Потому что ХХ век это рано для такой экономики, и тот факт, что она таки была построена в индустриальную и даже докомпьютерную эпоху, ткзть "на коленке", уже говорит сам за себя).
Так вот, принципиальным в коммунистической идее является не сам новый строй, а его тотальность, безальтернативность. Запрет иных форм жизнедеятельности, кроме как в рамках нового социально-экономического механизма.
Повторяю, мы это знаем по временам коллективизации, когда строительство нового шло через запрет старого. И мы это видим сегодня, когда переход к прогрессивным формам идет через намеренное разрушение существующих. Мотив описан в предыдущем посте.
И это касается не только экономики, то есть базиса, но и надстройки, то есть социальных и политических отношений. Через запрет тех ценностей, которые существуют в обществе, их уничтожение (отсюда высокий градус абсурда, доходящий до безумия и выглядящий саморазрушением). Как и в случае с экономикой, это происходит не потому, что новая форма отношений слабее старой. А потому, что если бы она конкурировала со старой, ей бы пришлось проявлять свои лучшие черты, а надо, чтобы проявляла худшие.
Сакраментальное "до основанья, а затем" - это не от жажды разрушения, которую часто приписывают коммунистам, что есть гнусный поклеп - больших энтузиастов в проектировании и строительстве нового, чем коммунисты, надо еще поискать. "До основанья" - это не ради разрушения, а ради безальтернативности. Грубо говоря, "ешьте, что дают". (Это как в современных США людям запрещают самим делать ремонт в своем доме - только через фирму, только капитализм! :) Это один подход.
Коммунистическая идеология отличается крайне высокой, болезненной чувствительностью к наличию альтернативных форм жизнедеятельности. Безусловно веря в прогрессивность коммунистического уклада жизни, коммунисты крайне негативно настроены к идее допущения "менее прогрессивных" укладов, наряду с коммунистическим. Именно в этом главная фишка коммунизма, позволю себе утверждать. Коммунисты считают, что любые "пережитки" только мешают новизне - аки грязь, налипшая на ботинки после выхода из свинарника, пачкает сверкающий пол в свежеубранной квартире.
И здесь коммунисты и правы и неправы.
Неправы они в том, что никакой строй не является более прогрессивным "вообще", в абсолютном смысле.
Коммунисты сами утверждают, и справедливо, что всякой технологической эпохе соответствует свой уклад, и сами называют например капитализм строем, прогрессивным для 19-го века. Но в их представлениях, во-первых, новый строй в какой-то момент полностью замещает собой предыдущий, что неверно - новый строй лишь становится основой, а старые формы сохраняются в редуцированном виде (и это не просто не плохо, а жизненно важно). И во-вторых, им кажется, что всякий предшествующий строй априори слабее и хуже последующего, то есть что каждый новый строй это очередной шаг на пути прогресса. В то время как в действительности, всякий новый строй суть не более, чем адаптация экономического и социального механизма к текущим технологиям. А технологический прогресс - во всяком случае, если его искусственно не тормозить - неостановим. А потому, на каждом новом его витке, востребованы те или иные способы производства, причем как правило сразу все три (назовем их упрощенно автономный, товарный и социалистический), просто один из них становится основным. В чисто художественной форме, это отражено в представлениях фантастов о будущем - например, в "Дюне" Хэрберта мы видим феодализм в космическую эру, а в "Летающих островах" Бушкова - автономное хозяйство при совершенных технологиях, неотличимых от магии. И это так и есть. В зависимости от того, насколько развиты технологии будущего и какие именно они будут, мы будем получать различные формации в экономике и различные политические системы.
Более того. У меня есть подозрение, что естественное развитие технологий, если им не мешать, приведет к одновременной востребованности всех трех способов производства, и соответственно некоему балансу различных социально-политических форматов отношений.
Правы же коммунисты в том, что насильственное закрепление одного-единственного формата имеет свои плюсы. А именно, подконтрольность общества. Дает СИСТЕМУ. Так, феодальная система начала терять контроль над обществом по мере развития капиталистических отношений. Но вскоре этот контроль был снова взят, уже на базе капиталистической системы на западе и социалистической в Союзе, причем обе эти системы были весьма нетолерантны. Капиталистическая система была нетолерантна к независимым от нее крупным капиталистам типа Форда, к массам самостоятельных фермеров (которым устроили судный день во времена Депрессии), равно как и советская была нетолерантна к частному производству - потому что владельцам системы нужен был КОНТРОЛЬ.
Вы можете построить экономику на базе социалистического способа производства, сегодня это уже назрело. Но если у вас одни люди, при всем при этом, свободно выращивают помидорки и картошку на свои участках, разводят куриц и свиней, а другие люди частным порядком производят промышленные товары и услуги и торгуют ими - у вас не будет контроля. Ни за людьми, ни за их уровнем жизни, ни за их образом жизни. То есть, коммунизма-то не получится!
Еще раз повторю - убежденность людей в том, что новый строй прогрессивнее - эффективнее по производству, гуманнее по отношению к людям, комфортнее для жизни - соседствует со стремлением запретить все другие формы. Это очевидный парадокс, ибо если эти старые формы проигрывают по всем статьям, то люди из них убегут в светлое прогрессивное будущее сами! Но видимо, интуитивно чувствуют, что "не все так однозначно".
И сегодня мы видим, как западные правительства, никакого отношения не имеющие к коммунистам "советского производства", никак не декларирующие свою приверженность марксизму и не поднимающие красных знамен с серпом и молотом, действуют ровно в том же ключе, как желали бы действовать классические коммунисты. Тем не нужен был "старый человек", крестьянин-единоличник, и они с ним боролись, и боролись жестоко. Точно так же новым левым на западе не нужен "старый человек" - олицетворением которого стал белый консерватор-либертарианец. Повторяю, это не от жажды разрушения, это от стремления к построению безальтернативной системы. От стремления к контролю.
На самом деле, строй неважен. Строй это адаптация под технологии. Людям определенного склада, не замороченным на догмах (феодализм, капитализм, коммунизм), важно только одно - власть. Им годится любой строй, но поскольку им нужна тотальная власть, то они вынуждены бороться за единство строя, за его безальтернативность, чтобы люди не могли выйти из системы, которую они контролируют. А строй можно оседлать любой.
(Отсюда же контроль над развитием технологий, с устранением тех из них, которые не вписываются в текущую модель и способны придать экономическому укладу разнообразие).