Перепост:
Оригинал взят у
matveychev_oleg в Государство - отстой или государство - сливки? Две концепцииО. Матвейчев
1. В немецкой классической философии сложились две концепции взаимоотношения государства и гражданского общества. Условно их можно назвать «кантовская» и «гегелевская». Эти концепции наиболее ярко и систематично обобщают прошлый опыт политической философии, и самое главное, что делает их актуальными, определяют мышление государственных деятелей, законодателей и публики по сей день.
2. Концепция Канта предполагает, что свобода человека реализуется в гражданском обществе, там же рождаются все духовные инновации. Идеи распространяются в обществе, становятся моральными убеждениями, а затем посредством законодательной власти и нормами права. Чиновники есть исполнители законов, они последняя инстанция, самая консервативная часть общества по определению. До них все доходит в последнюю очередь, они сопротивляются всем инновациям, избегают риска и бурной пены идейных баталий, кипящих в гражданском обществе. Их интересует только то, что уже отстоялось и настоялось, то, что стало не просто законом, а уже проверенным временем законом, показавшим на практике работоспособность.
3. Концепция Гегеля исходит из того, что в гражданском обществе человек преследует свои частные интересы, тогда как государство напротив, стоит на защите свободы и всеобщего интереса. Исторически, конечно государство защищало сначала свободу одного, затем некоторых, и в перспективе – всех. Следовательно, именно государство, а не гражданское общество есть защитник всеобщих интересов, есть авангард общества, место зарождения духовных инноваций, Государство - авангард, тут концентрируются лучшие люди общества. Продолжая развивать сравнение, можно сказать, что если в кантовской концепции государство принципиально это «отстой» то в гегелевской концепции, напротив, - «сливки».
4. Свое полное развитие гегелевская концепция получила в марксистской теории практике. И В СССР, и Китае, и в Северной Корее, и на Кубе конституционно провозглашалась ведущая роль одной политической партии, в которую рекрутировались «лучшие люди» общества. Партия занимает центральное место в государстве, а традиционные партии и вообще парламент как институт транслирующий государству волю общества, наоборот, усыхают, и их роль сводится к законодательному оформлению и легитимации принятых «авангардом» общества решений.
5. Легко заметить, что в российском обществе до сих пор нет определенности, какой их концепций придерживаться в обыденной жизни и тем более, законотворчестве. С одной стороны, концепция Гегеля и Маркса для России довольно традиционна, государство играло ведущую роль до революции и в период СССР, с другой стороны и в 19 веке и в начале 20ого, и после февральской революции и в 90ых годах сильны были настроения в пользу «кантовской концепции».
6. Наша общественность, к сожалению, не только не может определиться какую концепцию ей принять, но и вообще не осознает этой проблемы ясно, проблема не в определении, а в самом различении. У нас то и дело критикуют государство за отсталость, за то, что оно отстает от общества, но ведь в концепции, где государство ведомо и только обслуживает общество, оно и должно идти позади. Если мы изначально говорим, что общество это «газ», а чиновничество – «тормоз», то что же удивляться бюрократии? Удивляться, что чиновничество «тормозит»? Более того, удивляются даже не этому, требуют, чтобы государство формулировало идеологию, стратегию, планы на будущее, и вообще вело общество вперед, и в то же время считают это государство неким нанятым аппаратом, который должен оказывать «государственные услуги» за те налоги, которые платит общество. Если общество - это источник инноваций то пусть оно спросит с себя, где новые идеи, где стратегии развития, где планы, где идеология, ведь государство состоит из таких же членов общества, и если общество больно, то государство, которое всего лишь исполнитель его чаяний больно и подавно. Если же мы хотим, чтобы государство, коль скоро там будут собираться лучшие благодаря кадровой политике и системе образования вело общество, ставило цели, направляло и рулило, то надо отказаться от риторики «сервисного государства» и «наемного чиновничества».
7. Нет определённости даже в правящем тандеме. С одной стороны, мы видели в начале 2000 годов, при правлении Президента В. Путина мини-реставрацию советской модели, где государство и чиновничество взяло на себя роль направляющей силы общества и оно же порождало все социальные инновации, где парламент был объявлен «не местом для дискуссий», где не де юре, но де факто была одна правящая партия- «Единая Россия». С другой стороны, президент Д. Медведев на политическом форуме в Ярославле четко заявил, что государство должно следовать за обществом, а последние новеллы в сфере политического законодательства призваны подчеркнуть, что «государство реагирует на запросы общества», то есть, по большому счету, снимает с себя ответственность и отказывается от своей ведущей и направляющей роли. Риторика борьбы с чиновничьими привилегиями так же призвана показать, что чиновник теперь не тот, кто исполняет наиболее тяжелый и ответственный труд перед обществом, человек, сделавший себя исполнителем общих интересов (хотя мог бы как и преследовать частные), и за это ему позволено больше, чем другим, а всего лишь «наемный менеджер», который не может жить лучше «хозяина» то есть рядового налогоплательщика. Парадокс в том, что именно тогда, когда гражданское общество заявляет о своей ведущей роли, в нем с остервенением начинается критика государства и чиновничества, хотя по логике, все претензии надо обществу предъявлять себе.
8. Здесь нет возможности выяснять и разбираться, какая концепция «правильна», а какая нет, тем более, что на так поставленный вопрос точно не получить никакого «правильного» ответа. Сейчас важно указать, что разноголосица в правящей власти и в самом обществе, и неосознание моделей как таковых, конфликт этих моделей это не вопрос теоретической дискуссии, а совершенно практический политический конфликт, который угрожает стабильному существованию самого общества и государства. Попытки смешать модели, то есть, например, объявить чиновников слугами, а народ авангардом, и при этом требовать с чиновников как с авангарда, а самому народу роль авангарда не исполнять, это, говоря словами народными, из серии «и рыбку съесть, и косточкой не подавиться», а если говорить строго теоретически - значит требовать и от общества, и от государства большего, чем это возможно. Научная критика в том и состоит, чтобы указывать границы тем или иным процессам, границы, в которых сами процессы сохраняют свою истинность, но становятся контр-процессами, когда выходят из собственных определений.
1. В немецкой классической философии сложились две концепции взаимоотношения государства и гражданского общества. Условно их можно назвать «кантовская» и «гегелевская». Эти концепции наиболее ярко и систематично обобщают прошлый опыт политической философии, и самое главное, что делает их актуальными, определяют мышление государственных деятелей, законодателей и публики по сей день.
2. Концепция Канта предполагает, что свобода человека реализуется в гражданском обществе, там же рождаются все духовные инновации. Идеи распространяются в обществе, становятся моральными убеждениями, а затем посредством законодательной власти и нормами права. Чиновники есть исполнители законов, они последняя инстанция, самая консервативная часть общества по определению. До них все доходит в последнюю очередь, они сопротивляются всем инновациям, избегают риска и бурной пены идейных баталий, кипящих в гражданском обществе. Их интересует только то, что уже отстоялось и настоялось, то, что стало не просто законом, а уже проверенным временем законом, показавшим на практике работоспособность.
3. Концепция Гегеля исходит из того, что в гражданском обществе человек преследует свои частные интересы, тогда как государство напротив, стоит на защите свободы и всеобщего интереса. Исторически, конечно государство защищало сначала свободу одного, затем некоторых, и в перспективе – всех. Следовательно, именно государство, а не гражданское общество есть защитник всеобщих интересов, есть авангард общества, место зарождения духовных инноваций, Государство - авангард, тут концентрируются лучшие люди общества. Продолжая развивать сравнение, можно сказать, что если в кантовской концепции государство принципиально это «отстой» то в гегелевской концепции, напротив, - «сливки».
4. Свое полное развитие гегелевская концепция получила в марксистской теории практике. И В СССР, и Китае, и в Северной Корее, и на Кубе конституционно провозглашалась ведущая роль одной политической партии, в которую рекрутировались «лучшие люди» общества. Партия занимает центральное место в государстве, а традиционные партии и вообще парламент как институт транслирующий государству волю общества, наоборот, усыхают, и их роль сводится к законодательному оформлению и легитимации принятых «авангардом» общества решений.
5. Легко заметить, что в российском обществе до сих пор нет определенности, какой их концепций придерживаться в обыденной жизни и тем более, законотворчестве. С одной стороны, концепция Гегеля и Маркса для России довольно традиционна, государство играло ведущую роль до революции и в период СССР, с другой стороны и в 19 веке и в начале 20ого, и после февральской революции и в 90ых годах сильны были настроения в пользу «кантовской концепции».
6. Наша общественность, к сожалению, не только не может определиться какую концепцию ей принять, но и вообще не осознает этой проблемы ясно, проблема не в определении, а в самом различении. У нас то и дело критикуют государство за отсталость, за то, что оно отстает от общества, но ведь в концепции, где государство ведомо и только обслуживает общество, оно и должно идти позади. Если мы изначально говорим, что общество это «газ», а чиновничество – «тормоз», то что же удивляться бюрократии? Удивляться, что чиновничество «тормозит»? Более того, удивляются даже не этому, требуют, чтобы государство формулировало идеологию, стратегию, планы на будущее, и вообще вело общество вперед, и в то же время считают это государство неким нанятым аппаратом, который должен оказывать «государственные услуги» за те налоги, которые платит общество. Если общество - это источник инноваций то пусть оно спросит с себя, где новые идеи, где стратегии развития, где планы, где идеология, ведь государство состоит из таких же членов общества, и если общество больно, то государство, которое всего лишь исполнитель его чаяний больно и подавно. Если же мы хотим, чтобы государство, коль скоро там будут собираться лучшие благодаря кадровой политике и системе образования вело общество, ставило цели, направляло и рулило, то надо отказаться от риторики «сервисного государства» и «наемного чиновничества».
7. Нет определённости даже в правящем тандеме. С одной стороны, мы видели в начале 2000 годов, при правлении Президента В. Путина мини-реставрацию советской модели, где государство и чиновничество взяло на себя роль направляющей силы общества и оно же порождало все социальные инновации, где парламент был объявлен «не местом для дискуссий», где не де юре, но де факто была одна правящая партия- «Единая Россия». С другой стороны, президент Д. Медведев на политическом форуме в Ярославле четко заявил, что государство должно следовать за обществом, а последние новеллы в сфере политического законодательства призваны подчеркнуть, что «государство реагирует на запросы общества», то есть, по большому счету, снимает с себя ответственность и отказывается от своей ведущей и направляющей роли. Риторика борьбы с чиновничьими привилегиями так же призвана показать, что чиновник теперь не тот, кто исполняет наиболее тяжелый и ответственный труд перед обществом, человек, сделавший себя исполнителем общих интересов (хотя мог бы как и преследовать частные), и за это ему позволено больше, чем другим, а всего лишь «наемный менеджер», который не может жить лучше «хозяина» то есть рядового налогоплательщика. Парадокс в том, что именно тогда, когда гражданское общество заявляет о своей ведущей роли, в нем с остервенением начинается критика государства и чиновничества, хотя по логике, все претензии надо обществу предъявлять себе.
8. Здесь нет возможности выяснять и разбираться, какая концепция «правильна», а какая нет, тем более, что на так поставленный вопрос точно не получить никакого «правильного» ответа. Сейчас важно указать, что разноголосица в правящей власти и в самом обществе, и неосознание моделей как таковых, конфликт этих моделей это не вопрос теоретической дискуссии, а совершенно практический политический конфликт, который угрожает стабильному существованию самого общества и государства. Попытки смешать модели, то есть, например, объявить чиновников слугами, а народ авангардом, и при этом требовать с чиновников как с авангарда, а самому народу роль авангарда не исполнять, это, говоря словами народными, из серии «и рыбку съесть, и косточкой не подавиться», а если говорить строго теоретически - значит требовать и от общества, и от государства большего, чем это возможно. Научная критика в том и состоит, чтобы указывать границы тем или иным процессам, границы, в которых сами процессы сохраняют свою истинность, но становятся контр-процессами, когда выходят из собственных определений.