Вот три способа организации производства.
Что думают левые? И что в СССР на практике сделал Хрущев? Они выбирают одну, красную Плановую "дольку" и заявляют: нам нужно только вот это, оно и необходимо и прекрасно, а все остальное — лишь уродливые пережитки.
К слову, то же самое делают либералы — они выбирают оранжевую Рыночную "дольку", а все остальное объявляют уродливыми пережитками.
И те и другие неправы. У каждой "дольки" диаграммы, у каждого способа организации производства, есть свои плюсы и минусы, своя технологическая ниша, а главное — своя функция в обществе. Устаревших, ненужных или неправильных способов организации производства нет. Общество, выбравшее лишь один из способов, и отрицающее другие — обречено на деградацию экономики, а вместе с ней и самого общества. Потому что оно лишается части необходимых функций, в то время как одна из этих функций становится гипертрофированной, потому что с ее помощью пытаются решить несвойственные ей задачи.
В чем задача планового сектора экономики? Гарантированно обеспечивать обществу заданный (запланированный) образ жизни. Если в стране есть плановая часть экономики, люди не беспокоятся о будущем. Их не терзает страх потери работы и превращения в бомжа, как какого-нибудь американца. Они не волнуются об образовании детей, о медицине, о росте тарифов ЖКХ, не влезают в долговое рабство ради жилья и тд. Им не надо бросать родной город, село или регион и ехать в нерезиновую столицу, потому что больше нигде приличной работы нет.
В чем задача рыночного сектора экономики? В удовлетворении нишевого спроса, в создании новых ниш спроса, в многовекторном развитии, в самореализации индивидов — бизнесменов, изобретателей, инженеров, мастеров-кустарей. Пусть расцветают тысячи цветов и открываются тысячи дорог — вот девиз этого сектора.
Рыночный и плановый сектора находятся, кроме того, в диалектическом противостоянии. Это два противовеса, уравновешивающие друг друга.
— Народу не нужны личные автомобили, джинсы и эта ваша жвачка. Потерпят, чай не баре! — говорит самодур, по недомыслию назначенный руководителем планового сектора.
— А вот те хуй! — говорит рынок, и заваливает народ всем вышеперечисленным.
— Давайте выпускать автомобили с малым ресурсом, пусть почаще ломаются, а каждая деталь пусть стоит как средняя зарплата! То-то народишко нам денег принесет, — сговариваются промеж себя мерзкие капиталисты-автопроизводители.
— У вас их никто не будет покупать, — говорит глава государственного автозавода. Потому что наши машины рассчитаны на 50 лет службы, просты как валенок, а запчасти к ним копеечные. Госплану невыгодно делать то, что ломается. У нас критерий не прибыль, а минимизация геммороя.
— Но тогда мы разоримся, как только снабдим народ надежными автомобилями, — возражают капиталисты. — Наши автозаводы повторят судьбу фирмы "Зингер", выпускавшей слишком надежные швейные машинки. Наши сотрудники потеряют работу, упадет общий спрос, и экономика свалится в спираль депрессии.
— Не экономика, а только ее рыночный сектор, — отвечает им госплан. Плановый-то сектор стабилен. Ничего страшного не случится, если вы даже разоритесь — все необходимое мы производим, все сыты. Ваших всех возьмем к себе. А что до рынка — он уменьшится после кризиса до оптимального размера, только и всего. Будут новые ниши — снова в рост пойдет, и так до следующего кризиса. Стабильность — не ваша функция, а наша, так что не переживайте ;)
Теперь об автономном секторе производства. Его задача— экономическая независимость Человека от Большого экономического механизма. Человек в первую очередь должен быть не слугой-наемником, а хозяином. Он должен быть независим — либо он будет рабом. Меж тем при распределенном производстве он зависим априори, и неважно, в СССР он работает или в США, на госплан он или на рынок.
Насколько велика будет доля автономного сектора — зависит от технологической эпохи. Тут имеет место колебательный циклический процесс— недавно мы прошли пик распределенного производства, и доля автономного будет постепенно расти. Но важна не доля, важно иметь возможность автономного жизнеобеспечения. В качестве находящейся в постоянной готовности, всегда присутствующей альтернативы.
Если вы способны существовать автономно, вы не зависите от "большого брата", от Большого экономического механизма, на уровне "ты будешь на меня работать, скотина, или умрешь с голода". То есть даже если и работаете по найму, но не зависимый слуга, не раб. Зарплатой и наемным трудом вас можно соблазнить, но ее отсутствием нельзя угрожать. По крайней мере, для вас это не вопрос жизни и смерти, не вопрос превращения в бомжа.
Повторю, что нет разницы, в плановом секторе работает человек по найму или в рыночном. На этом моменте споткнулись коммунисты в СССР — ведь для них план был не только и не столько альтернативной экономической моделью, сколько способом освобождения рабочего от рабства. Это, конечно же, была ошибка и ошибка грубая. И плановая экономика, и рыночная являются экономиками капиталистическими: в них человек по найму работает на капитал, работает на одном из узко специализированных предприятий, которое суть малое звено в большой производственной цепочке и в огромной производственной сети.
Разница между плановым и рыночным секторами в том, что плановый управляется централизованно, а рыночный руководствуется ценовыми сигналами и критерием прибыли, действуя как бы хаотично, атомарно. У обоих способов есть свои плюсы и минусы.
Но и там и там человек — это раб, исполняющий приказы руководства, и живущий на то, что ему платят за использование в качестве живого орудия труда (вспомните, как людей выкидывали с работы за пятиминутное опоздание, в период известной кампании при Сталине. Людей не сажали в тюрьму за опоздание, лишь лишали работы — но этого боялись до ужаса, потому что лишение работы граничило с голодной смертью. Чем это отличается от плетки для нерадивого раба?).
И лишь когда у этого человека появляется свой экономический ДОМЕН, дающий ему возможность прожить вопреки Большому механизму, прожить вне его, тогда он становится свободен от вынужденной роли раба. Лишь труд такого человека имеет шанс перестать быть отчужденным и, главное, вынужденным.
Таким образом, автономный сектор диалектически противостоит распределенным, рыночному и плановому, уравновешивая их точно так же, как плановый и рыночный уравновешивают друг друга. Но если план с рынком противостоят по линии "прогнозируемость — инициатива", то автономные способы противостоит распределенным по линии "общность — личная свобода". Это очень важно.
Подобно тому, как для человека одинаково важно наличие собственного жилья и общественного леса или речки. Точно так же, одинаково важны план и рынок, автономное домохозяйство и возможность работы в крупной компании или отраслевом НИИ.
***
Вот как-то так. В завершение, упомяну еще про один недостаток рыночного способа производства, о которого потенциально свободен плановый и априори свободен автономный.
Видите ли, одной из малоизвестных, но важнейших черт рыночной модели является отсутствие связи между производительностью труда в обществе и доходами членов общества. Вы знаете, что сегодня в РФ (равно как и на пике развития СССР) средняя зарплата в пересчете на килограммы картошки примерно равна уровню 1913 года?
Смотрите, производительность труда с тех пор выросла НА ПОРЯДКИ, а уровень реальных доходов сопоставим. В пересчете на картошку так и вовсе равен. Или, порой заметно, что кустарная продукция выходит иногда дешевле заводской — а это абсурд! Она должна быть дороже даже не в десятки раз, а в сотни и тысячи. Но ничего подобного.
Или вспомните адамсмитовскую фабрику булавок. Она дала производительность в 25000 раз выше (емнип), чем при кустарном производстве. Отразилась ли эта разница на зарплате английского рабочего? Вопрос риторический. А какова сегодня производительность фабрики по выпуску булавок? В миллион раз выше кустарной? В десять миллионов раз? ГДЕ ДЕНЬГИ, ЗИН? Почему мы не живем хотя бы в десять раз лучше крестьянина-кулака, времен царя Гороха? Если производительность труда выросла на много порядков? (Чуть подробнее об этом в двухлетней давности посте Волшебство)
Все дело в том, что при рынке заработная плата относится к издержкам производства, и ее размер определяется лишь нуждой в конкретном сотруднике. Привязка же к производительности труда отсутствует напрочь. Как результат, удивительный парадокс — чем выше производительность, тем меньше нужны люди, тем выше безработица и тем ниже зарплаты. В ближайшем будущем мы рискуем увидеть, как снова становится выгодным возделывание вручную лопатой личного огорода — столетие развития технологий прошло как бы впустую, не отразившись на доходах. Это поистине удивительное явление.