То есть, вы в своей деревне Гадюкино должны ровняться по мировым лидерам производства хлопковых штанов. И либо вы этого добьетесь, либо ваш завод порастет травой.
Это довольно забавная ситуация.
Положим, у вас в стране десятки миллионов безработных, которым не хватает денег (в том числе и) на штаны. Они с радостью готовы производить штаны. Есть рабочие руки, есть деньги на завод, есть неудовлетворенный спрос в стране на штаны... Но производить штаны НЕЛЬЗЯ. Нельзя лишь потому, что где-то на другом краю света их делают дешевле.
(Представьте себе мир, в котором его жителям запрещено заниматься спортом. Вот вышли вы утром в парк на пробежку — и тут же к вам подбегает полицейский и требует показать справку, что вы — олимпийский чемпион по бегу. И если вы не олимпийский чемпион, то бегать вам запрещено.)
Что в этой ситуации делать? Рыночный способ известен — протекционизм. Возражение против него тоже известно — в условиях ограниченного внутреннего рынка, экономика рискует стать неэффективной относительно глобальной.
Есть и возражение против возражения: необязательно закрывать экономику полностью. Если у нас есть, условно, миллион безработных, которых мы с помощью пошлин на ввоз хлопковых штанов сможем занять в экономике — то какая разница, "эффективно" у нас производство оных штанов или нет?
Вот например, с помощью пошлин сохранили в свое время Автоваз (а значит и массу смежников). А если бы не сохранили, жили бы мы все сегодня лучше или хуже? Мне ответ кажется очевидным: мы все жили бы хуже. И это несмотря на то, что Автоваз "неэффективен" относительно глобальных автопроизводителей.
Однако рыночный способ — это все же, по большому счету, заплатка. Он неконструктивен. В этом плане интересно поведение нынешних властей, когда они какбе пытаются "подтолкнуть" экономический подъем. Что они делают? Они создают локальные зоны "особого благоприятствования" — ТОРы, например, или то же Сколково.
На что это похоже? Это похоже на действия средневекового мага, который пытается вызвать духа в нарисованный мелом круг, веря в то, его действия способны духа призвать. Это анти-инженерный подход, это отказ от целостного проектирования.
Конечно, чисто плановая экономика, по образцу СССР, это тоже явный тупик. Но планирование способно обеспечить экономике главное — своего рода скелет, на который затем рынок нарастит мясо.
Представим себе какой-нибудь умирающий моногород. Почему он умирает? Рынок способен создать в этом городке почти всё — магазины, парикмахерские, столовые, кафе, автосервисы, фитнес-центры и что угодно еще. Но именно почти. Чтобы все вышеперечисленное возникло, чтобы бизнес в городе закрутился и пошел в рост, нужен некий базовый элемент. Нужна та самая косточка, на которую нарастет мясо.
Сложно ли создать эту косточку? Нет, несложно. Ее создавали в свое время в несравнимо более сложных предвоенных условиях, причем в индустриальной фазе — то есть тогда, когда промышленное производство было передним краем технологий. Сегодня у нас постиндустриальная фаза развития. Сегодня для нас промышленное производство (если речь не идет о восьмом айфоне или многоразовом ракетоносителе) — банальность, прошлый век, чуть ли не детский сад. Тем более, что в данном случае задачи конкурировать с глобальным рынком нет. Все, что требуется — суметь спроектировать и произвести.
Это полностью просчитываемые проекты, в отличие от шаманских заклинаний вызова инвестиций. В свое время аналогичные проекты просчитали на деревянных счетах, изделия проектировали карандашами на кульманах. Сперва выучив под это дело полуграмотное население. С нуля создав энергетические мощности... Сегодня же для нас это игровая, по сути, задача.