Ария, "Отшельник".
См предыдущий текст.
Еще одно отличие многобожия от единобожия — совершенно иная картина мироздания с позиции человека.
Мир многобожия — это мир, в котором боги имеют позиционирование. Во всех смыслах этого слова, в том числе в географическом. Условный Гермес может быть на Олимпе, может улететь на соседнюю планету, а может заглянуть к вам в гости. Условный Зевс имеет одни возможности и интересы, а условная Афина — другие. Ритуал обращения и жертвоприношения тому или иному богу тоже будет отличаться, ну и разумеется, отличаться будут имена богов — если вы обращаетесь с молитвой к Деметре, это совсем не то же самое, что обращаться к Аполлону. Просто потому, что это разные боги, возможно, некоторые даже враждебные друг другу.
Мир же единобожия — это не просто мир одного-единственного Бога. Как если бы, например, все боги умерли, а остался бы один Гермес, который от скуки носился бы по галактикам, иногда заглядывая на грешную Землю. Нет, это мир Единого Бога. Этакий Богомир. Мир, в котором Бог вездесущ и всеведущ, всемогущ и всеслышащ. Богословы христианские не случайно пришли к понятию Бога как Абсолюта, включающего в себя вообще все. Концепция логически абсурдная, но в то же время и совершенно для единобожия закономерная. Единый Бог — Он не здесь и не там, Он даже не везде вокруг вас — это вы сами находитесь в Нем. Но даже если чье-то представление об Едином Боге не столь радикально, все равно Он, безусловно, остается с атрибутами всеведущего и всемогущего.
В мире Единого Бога была бы невозможна и бессмысленна такая вещь, как религиозный культ.
Представьте себе мир, в котором люди могут связываться друг с другом, на любом расстоянии, просто посредством мысли. Могли бы в таком мире существовать мобильные телефоны или рации? Или представьте себе мир, где любые болезни лечат наложением рук, причем это умеет каждый — едва ли в этом мире возникли бы больницы и поликлиники.
Глядя на (например) православие, мы видим все характерные признаки не единобожия отнюдь, а именно многобожия. Не в том смысле, конечно, что православные поклоняются пантеону богов (см также предыд. часть). А в том смысле, что православие — вещь невозможная в мире Единого Бога, но зато органичная в мире, где богов много.
Мы привыкли к идее монотеизма настолько, что попросту не замечаем, что она совершенна чужда нашему миру и, в самую первую очередь, она чужда монотеистическим религиям.
Вот, например, идея жертвоприношения богу — она безумна в мире Единого Бога, но глубоко органична для мира языческого. Жертва возникает как способ обратить на себя внимание могущественного персонажа: дабы испросить милость, отвести гнев, выказать покорность, наконец по смыслу это попросту подарок и/или дань. Конечно, верующие придумали ответ на это — мол, жертва не нужна Единому Богу, но (зацените финт ушами) она нужна самому верующему. Ога. Но видите ли, парни — дело даже не в том, что это совсем уж тухлый аргумент, измысленный в качестве объяснения задним числом. Дело в том, что жертвоприношение просто не может возникнуть, как таковое, в мире Единого Бога.
Точно так же, как в мире Вездесущего Бога не может возникнуть храм. Точно так же, как в мире Всемогущего Бога не может возникнуть современный обряд причастия.
Точно так же, как в мире Всеведущего Бога не может возникнуть молитва. Обращаю внимание — не только обряд типа стояния долгими часами в специально построенном и по особым правилам украшенном здании, но и не может возникнуть молитва вообще, как явление. Даже как краткое мысленное обращение типа "Господи, помоги мне в этом деле".
Когда мы видим, что происходит во время "богослужения" (тм) в алтаре православного храма — мы видим практику чисто языческую. Практику, которая просто не возникла бы в мире Единого Бога. Люди говорят, что они поклоняются Единому Богу, а что их формат поклонения слизан с языческих практик, так то потому, что мол "людям так удобнее и понятнее". Они не понимают, что сам мир был бы совершенно иным, будь Бог Единым. Был бы, но не является.
Это подобно тому, как если бы плохой писатель-фантаст придумал мир, где люди имеют способность к левитации, но описал бы его во всем остальном таким же, как наш: с дверями на первых этажах и межэтажными лестницами, с калитками в заборах, автомобилями, асфальтированными дорогами... В таком мире способность к левитации выглядела бы надуманной художественной "заплаткой". Вот такой же надуманной заплаткой выглядит единобожие в нашем мире. И люди, объясняющие, зачем в мире всемогущего и вездесущего Абсолюта нужно ставить свечки или бороться с ересями, выглядят как тот самый фантаст, которого спросили — а зачем вашим летающим людям лифт в многоэтажке?
Льюис, кажется, сказал: "придумать зеленое солнце легко, трудно придумать мир, в котором оно выглядело бы естественным". Так и здесь — о том, что Бог суть Абсолют нам рассказывают люди, чье мышление и поведение абсолютно подчинено логике многобожия.
Когда, например, старообрядцы ценой жизни отказывались креститься тремя перстами вместо двух — это что? Или когда православные настаивают на Троице и на "богочеловечности" Христа, это что? Это боязнь ошибиться с адресатом — абсурдная в мире Всемогущего Единого, но вполне понятная в мире, где адресатов много и всемогущих среди них нет.
Представьте себе, что вы при телефонном звонке перепутали номер. Вместо цифры "2" набрали "3". Вы не дозвонитесь, или дозвонитесь не туда. Вот он, ужас многобожника — а ну как, перекрестившись тремя перстами, не туда дозвонишься...
Люди говорят о Вездесущем Боге, а сами боятся лишнюю букву в Его имени допустить. Люди говорят об Абсолюте, и тут же предупреждают об опасности аскетических практик — мол, очень легко обмануться и впасть в опасное духовное заблужение! Люди всерьез уверены, что сочтя Христа пророком, а не лицом Бога-Троицы, они попадут в ад. В ад, Карл! Нифига себе у них религия, а? То есть получается, что не в Едином Боге живут, а как по минному полю ходят. И это мир единобожия? Да не смешите...
Современные христианские богословы отрицают магизм, но сами мыслят именно в рамках магизма. Обряды проводят именно как магические. Осторожность мага в оккультных практиках понятна, цена ошибки может быть высока. Осторожность православных аскетов в духовных практиках выглядит странной — они же, по идее, у Бога за пазухой своими практиками занимаются. Однако, они в один голос твердят, что мол реально опасно. Мы видим здесь, что декларируется одно, а в реальности имеет место нечто совсем другое.
И здесь возникает вопрос: а зачем было придумывать единобожие в мире, где царят сложные расклады между различными силами? Зачем было изобретать всемогущество в то время, когда опасность вполне реальна? И, самое главное, кому это было выгодно?
Видите ли, в мире реального многобожия — и только в нем — становится действительно важно, кому адресована жертва или молитва, и какие использованы практики. По той же логике, по которой оккультисту очень важно, чтобы меловый круг на полу был проведен без разрыва.
Единобожие нужно, чтобы провернуть с сознанием человека пару приемов, лишив его здоровой подозрительности и превратив его в верующего. Видите ли, если Бог всемогущ, то Он не допустит подмены и искажения в Его религии, а значит в ее положения можно верить спокойно. И если Бог всемогущ, то в окружающем мире все происходит с Его соизволения.
Провернув такое с сознанием человека, вы далее можете изменить его религиозные практики до неузнаваемости. И хорошо, если от них нет и не было никакого толку, за исключением эффекта плацебо. А ну как они имели значение тогда и имеют, только уже совсем другое, сегодня?
Смотрите, мы живем в изолированном мире, мы не знаем внешних раскладов. Мы не знаем внешних игроков. Когда христианин обращается к Отцу или к Иисусу, или мусульманин к Аллаху, или иудей к Яхве — к кому они обращаются? Если Бог Един, то понятно, к кому. А если нет?
Сегодня православный священник обращается к Богу, стоя за жертвенником, символизирующим ветхозаветный иудейский жертвенник. Его одежда сделана в духе одеяния ветхозаветного первосвященника. Он считает, что приносит жертву тому самому Богу, который устроил геноцид земли обетованной и убивал детей, чтобы шантажировать этим фараона. Точно ли это тот самый Бог, что и Отец, о котором рассказывал Иисус? Что если нет? Что за жертва приносится и кому, в таком случае?
Само причастие сегодня готовится так, чтобы символизировать жертвенное заклание животного. Одновременно, имея в виду под заколаемым Христа. В православном предании приводятся случаи, когда люди в момент причастия начинали видеть в Чаше, вместо хлеба и вина, плавающего в крови младенца. Что это за страшная жертва? Разумеется, в православии этому есть объяснение и такие случаи считаются чудом, даваемым в подтверждение истинности и значимости причастия. Но не слишком ли страшен этот знак? Осознаете ли вы цену возможной ошибки, если в обряде произведены подмены? А они произведены вне всякого сомнения, потому что даже если в Евангелиях описание Тайной вечери исторически достоверно, современный обряд совершенно на нее не похож.
На чем основана уверенность православных, что все окей и что так и надо делать? Она основана на единобожии. Бог же всемогущ и потому нелепа сама мысль, что Он мог допустить кощунственное искажение главного таинства своей Церкви и чудовищный обман верующих в Него. То есть уверенность православных в своей религии основана на том же, на чем основана уверенность мусульман в своей.
В этой связи интересна, кстати, печальная судьба русского народа (и греческого, кстати, тоже, и сербского). При желании, можно ее рассматривать как ниспосланное свыше испытание, по принципу "кого люблю, того и бью". А можно рассматривать иначе. Например как то, что совершая бездумно опасные практики, можно оказаться под властью того, кого не принято поминать к ночи.
ПС. Рекомендуется также прочесть вот эти тексты Хрусталева с форума: http://greenorc.livejournal.com/971770.html